|
||||
 |
||||
НА УШКО Толстый как бочка следователь Богдан Палыч Бойко, одетый в черный пиджак и светло-серые брюки, отдуваясь от усталости, повесил черное короткое пальто на кривой шаткий гвоздь, когда-то вбитый им кирпичом в плинтус двери своего кабинета. От его шумного дыхания кабинет наполнился запахом съеденного за обедом чеснока. Он почувствовал это и до прихода очередной жертвы правосудия хотел открыть форточку, но сначала решил отдышаться: устал, пока снимал пальто. Труднее всего ему дается одевать носки, но этого никто, кроме худой ворчливой жены и двух толстых хохотушек - дочерей, не видит. Еще 10 лет назад, когда начинающему следователю Богдану было 25 лет, он надеялся, что когда-нибудь потом, когда будет больше свободного времени, он возьмется за себя как следует, начнет заниматься спортом, соблюдать диету и снова будет стройным как в детстве, даже стройнее. Тогда он еще надеялся, что когда-то к нему в руки попадет дело, из которого он извлечет целое состояние и вся его жизнь изменится. Слово "взятка" не пугало. Что может значить звук слова против больших денег? Примириться с жалкими подачками, которые государство называет зарплатой, он не мог. Растаявшие в тепле крупные хлопья снега на пальто превратились в росинки, которые постепенно собираясь в тяжелые капли, стекали на давно почерневший паркетный пол. Надо бы наклониться в угол за тряпкой и вытереть, но неповоротливый Богдан соврал себе, что ему некогда этим заниматься, что пора заняться подготовкой инструментов, с помощью которых он сегодня будет "колоть" подозреваемого в особо крупном хищении Владимира Ивановича Кузьмина, того самого, что украл три миллиона новых (деноминированных) рублей на Н-ской районной нефтебазе. Конечно, не было ни взлома, ни кражи в обычном смысле слова: Кузьмин - директор солидного частного предприятия. Он отдал принадлежащий Н-ской нефтебазе бензин разорившемуся дружку Егорову. Егоров, распродав бензин за наличные, сбежал. Cледователь открыл папку и аккуратно сложил в нее свои бумажные инструменты, точнее, документы в той последовательности, в какой будет предъявлять их Кузьмину: В первую очередь договор о поставке бензина Кузьминым районной нефтебазе. Во вторую очередь - документ о выплате Кузьмину трех миллионов рублей. Далее шло заявление райнефтебазы в милицию. Следующий документ следователь взял с наслаждением, с каким охотник берет подстреленную добычу. Это была накладная об отгрузке Кузьминым того самого чужого бензина фирме того самого дружка и соседа по фамилии Егоров, которого уже полгода как и след простыл. Фирма "на клюшке", счет в банке пуст, бензин распродан за наличные. А наличные, как известно, не пахнут и следа в банках не оставляют. "Будь у меня полмиллиона долларов наличными или хоть половина от этого полмиллиона, - подумал Бойко - мой след тоже простыл бы". Он мысленно представил себе разговор с Кузьминым и улыбнулся сам себе. Разговор казался ему простым. "Тут нечего отрицать - говорил себе следователь, все видно по документам. Везде подлинные подписи и печати". Богдан наклонился к краю стола, взял в руку веревку, которая для удобства (чтобы не вставать) привязана к форточке, и потянул. Форточка открылась. В кабинет взамен чесночного духа ворвался свежий воздух, засквозило. Чтобы не продуло, Бойко с трудом встал из-за стола и полуприкрыл дверь и подпер ее специально для этого хранимым обломком кирпича. Потом подошел к пошарпанному зеркалу, поправил красный галстук и расчесал темные с проседью волосы. Глядя в зеркало, Богдан на какой-то миг невольно представил себя обладателем половины от украденной суммы. На мгновение ему показалось, что на него дует не холодный сквозняк из форточки, а теплый морской бриз. "Это шанс..." - сказал он себе вслух и осекся, увидев в зеркале мечтательное выражение на своем лице. Мечтать было глупо, надо было действовать. Следователь решительным шагом вернулся за стол и, не вставая, взял специально хранящуюся лыжную палку и толкнул форточку. Она с шумом захлопнулась. Богдан пристроил в углу "дистанционное управление форточкой", как он называл веревку для открывания и палку для закрывания. Глядя на разложенные бумаги, и как бы проверяя себя, следователь еще раз мысленно квалифицировал действия Кузьмина, повесив на них ярлык "растрата государственных денежных средств в особо крупных размерах": купил бензин за государственные деньги и отдал его дружку. Отпираться бесполезно! Осталось найти ответ только на один вопрос: как Богдану изловчиться вытянуть у Кузьмина и положить в свой собственный карман, вот в этот черный пиджак, хотя бы половину тех денежек? Снятие подозрений с Кузьмина (взамен на деньги) Бойко обдумал еще на прошлой неделе. Это было до гениального просто: вместо настоящей накладной он делает фальшивую, где вместо подписи Кузьмина стоит любая другая. Это будет доказательством непричастности подозреваемого к хищению. Плюсом будут отрицающие вину показания Кузьмина. Богдан их уже придумал, осталось переложить на бумагу и дать на подпись Кузьмину. Поставить печати на фальшивой накладной труда не составит. Это сделает сам подозреваемый. Бойко почему-то ни
минуты не сомневался, что деньги присвоил сам
Кузьмин, а сбежавший сосед Егоров, директор давно
разорившейся мелкой фирмы, получил свою долю
только за продажу. Не больше десяти процентов,
что тоже было для него целым состоянием. В то время, когда следователь Богдан Палыч Бойко готовился таким образом к встрече подозреваемого, сам Владимир Иванович Кузьмин выслушивал последние наставления Николая Мартинеса, одетого в синий свитер и джинсы, нашего главного героя, который и в последующих главах, как и в жизни, всегда будет в тени:
Николай Мартинес
был представителем весьма редкой профессии:
знахарь уголовного права. Не знаток-правовед, а
именно знахарь. Он видел слабые места уголовного
дела, как рентгеновский аппарат видит переломы и
опухоли. Это такой же божий дар, как музыкальный
слух. Николай не просто видел, а чувствовал
интригу уголовного процесса. И от его
прикосновений уголовные дела рушились, как
карточные домики. Но и стоили эти прикосновения
не дешево. Впрочем на здоровье и свободу денег не
жалко. (Когда они есть.)
Владимир Иванович заволновался:
Знаете ли Вы, что в тюрьмах сидят десятки тысяч жертв правосудия - невиновных людей, не сумевших ДОКАЗАТЬ СВОЮ НЕВИНОВНОСТЬ? А их палачи - следователи при этом повышаются по службе! Это же очевидно! Следствие и защита - соперничающие стороны в суде. Поэтому "объективное следствие" надо понимать только как отсутствие сведений о незаконных приемах обвинения.
На прощание Николай Мартинес крепко пожал руку Владимира Ивановича, затем одел мягкую коричневую кожаную куртку и отправился на своем "Форд-Эксплорер" вслед за "Волгой" недавнего собеседника, своего очередного подопечного. По дороге Кузьмину думалось, что Мартинес преувеличивает опасность. "Как это может быть, что меня посадят? За что?" И он снова терялся в догадках. Войдя в кабинет следователя, Владимир Иванович почувствовал неприятный запах чеснока и увидел гадкое лицо Бойко. Лучше бы тот и не пытался улыбаться, потому что вместо улыбки у него получалась крайне неприятная карикатурная гримаса: смесь презрительного высокомерия со снисходительной вежливостью, которая развивается у милиционеров, как профессиональное заболевание. Усевшись на предложенный стул с авторучкой в руке, подозреваемый тут же забыл о ней, едва Богдан Палыч заговорил по делу: - Нам надо уточнить некоторые детали, - и он последовательно, подтверждая слова документами изложил картину преступления. Кузьмин был ошарашен, не мог вымолвить ни слова. Он и представить себе не мог, что директор Н-ской нефтебазы способен на такую подлость. Полгода назад этот самый директор нефтебазы попросил Владимира Ивановича о небольшой помощи. От Кузьмина требовалось купить для нефтебазы бензин и передать его на фирму Егорова, которая рассчитается с нефтебазой наличными. Так и сделали. Более того, цистерны с топливом слили в емкости Н-ской нефтебазы. Небольшой процент за услуги Кузьмин получил, но это был более чем законный заработок. Документы, конечно, были далеки от совершенства, но главное в том, что все, абсолютно все было сделано правильно. Да и директор Н- ской нефтебазы человек влиятельный, с депутатской неприкосновенностью.
Впервые в жизни Виктор Иванович понял, как безжалостна бывает судьба. Он только что переехал в новую квартиру, дочь осталась в центре города, в старой, удачно вышла замуж и родила замечательно крепыша - внука, без которого Кузьмин не мог прожить и двух дней. Дела на предприятии наладились и имели хорошие перспективы, язва желудка затянулась. И вдруг такое... Его прошиб холодный пот, дышать стало трудно. Дурацкие законы! Любого невиновного можно в тюрьму упрятать!
Слова "допрос свидетеля" красной молнией вспыхнули в памяти Кузьмина. Он вспомнил про ручку, что держал в руке и про Мартинеса, который где-то рядом. "А что он сделает? По закону я самый настоящий преступник, все доказано документами" - в отчаянии подумал он, но все-таки, наклонив голову, опер ее на руку так, что вставленная между пальцами ручка оказалась в ухе. Сжал заветное колечко в нужном месте и услышал зазвучавший прямо в ухе знакомый голос Николая Мартинеса, который вдруг показался ему таким родным...
Бойко с удивлением смотрел на изменившееся выражение лица Владимира Ивановича и заподозрил неладное.
Голос в микро-наушнике продолжал:
Второе: Вы должны стоять на том, что в сентябре Вы были уверены, будто деньги пришли от Егорова, потому что с ним у Вас был заключен договор на ту же сумму, что и с нефтебазой. Когда до нефтебазы дойдет очередь по графику отгрузок, Вы отгрузите все, что положено. Не бойтесь врать, договор с Егоровым мы сегодня же сделаем, к вечеру он будет готов. И не забудьте: очередность обслуживания клиентов законом не оговорена! Теперь третье и главное: не поддавайтесь на милицейскую логику. Это ловушка. Деньгами на расчетном счете предприятия - согласно закону - распоряжается только само предприятие не зависимо источника их поступления. Исключение составляет арестованный счет, но Вас это исключение не касается. И не волнуйтесь так! Вы не так уж крепко влипли. Cледователь Бойко горячился, от сознания собственного бессилия переходил на крик, источая сильный запах чеснока. Открывал и закрывал форточку "дистанционным управлением", ругался матом и даже угрожал набить морду... Но Кузьмин вдруг резко поменял показания и теперь выходит, что дело тянет не на "тяжелую" статью уголовного кодекса, а всего лишь на арбитражный иск с сомнительным исходом. Склонить допрашиваемого на формулировку, что тот отдал своему дружку государственный бензин, не удавалось. Это надо же придумать: "по графику отгрузок до нефтебазы очередь не дошла!" Более того, Бойко позвонил знакомому ревизору и тот подтвердил, что очередность обслуживания клиентов законом не оговорена. Дурацкие беззубые законы! Любой преступник может выкрутиться, если умеет пользоваться ими, как дышлом... Директору преуспевающего частного предприятия Владимиру Ивановичу Кузьмину было очень жалко отдавать Мартинесу 10 тысяч долларов за три часа спасательных работ. Он - опытный предприниматель и мог бы без подсказок сообразить все, что напел ему в самое в ухо этот знахарь уголовного права.
Мартинес поднял хрустальную рюмку со сверкающей, как кристалл, водкой:
Оба рассмеялись. За полуоткрытыми малиновыми шторами была снежная ночь.
Богдан еще долго сожалел об утраченном шансе поменять морозный сквозняк на морской бриз. Понимая, что следующий такой случай может подвернуться не скоро, он посмотрел на лежащий в углу обломок кирпича, которым обычно во избежание сквозняка при проветривании удерживал дверь в полуоткрытом состоянии. Потом взял этот обломок вместо молотка и забил покрепче расшатавшийся гвоздь, на котором висело его уже не модное короткое черное пальто. © Николай
Кузнецов, 1998, дизайн Олега
Дулецкого, размещено на узле
компании ЕТайп |
|
|||
